А наёмник искренне обрадовался:

– Да так на первый круг можно и без ставок, мы-то люди честные, не обманом, а трудом на хлеб зарабатываем. Ну, а дальше… Где, говоришь, твоя бутылка?

Деревянный стол в углу был потемневшим от времени и липким. Джек, хоть его и пытались усадить на лавку к стене, предусмотрительно сел спиной к залу, на углу, а свою ставку – корзину и бутыль – водрузил перед собой, но не прямо, а чуть справа, чтоб отгородиться от соседа-громилы. Перед другими игроками лежали где монеты, где побрякушки, по большей части явно женские, где оружие – несколько небольших ножей и кургузый топорик, по виду метательный.

«Впрочем, это могут быть не ставки, – напомнил Джек себе. – А элементы убеждения… то есть устрашения».

Ава за своим столиком сидела, крепко сжав кулаки, и то и дело косилась на дверь – так, что ему даже стало совестно.

Но первая партия и впрямь прошла мирно, весело даже. Ставок никто не делал. Правила были простыми: «ведущий» – обычно тот, кто одержал победу в предыдущем круге – объявлял, на большее играют или на меньшее. Затем участники по очереди бросали кости, причём ведущий – последним; если круг был «на меньшее», то побеждал тот, кто выбрасывал самое маленькое количество очков, если «на большее» – соответственно, наоборот.

– У нас всё по-честному, – с хохотком повторял громила, который зазвал его в игру, всякий раз обмениваясь взглядами с приятелями. – Вишь, всё чисто!

– Как не поверить человеку, который на жизнь зарабатывает тяжким трудом, – в тон ему ответил Джек, улыбаясь от уха до уха.

Он, конечно же, заметил, что костей был не один набор, а два: с утяжелением на шестёрку и на единицу. Если не знать секрета и не уметь кидать кубики определённым образом, то ни за что не выиграешь – разве только по случайности…

Проблема заключалась в том, что в играх ему всегда слишком везло.

На втором круге он поставил вино и продул под одобрительный гогот наёмников, причём особенно веселился тот коленоголовый, который и зазвал его за стол. На втором – отыгрался, на третьем – умудрился кинуть поровну с долговязым блондином и поделить с ним горстку мелких монет…

А дальше включился азарт.

«Важно уметь вовремя остановиться, лисёнок, – чудился отцовский смех; чем больше лет проходило, тем сложней было его различить. – Да ты весь в Эми, и лицом, и характером… Ну куда!»

Эми – Эмер – это была мама; по отцовским рассказам, такая же рыжая и азартная, не умеющая проигрывать. Джек её почти не помнил, так, урывками, больше по разговорам с отцом за партией в настолку. Ему-то, конечно везло, но отец был умней, а потому в итоге всё равно частенько одерживал победу… Потом детство как-то разом закончилось, и на игры времени больше не было. Только когда отец заболел и совсем слёг, он попросил принести ему в больницу игру, ту самую, с нелепыми цветными карточками, фишками-монетками и картонным полем, которое не помещалось на прикроватную тумбу.

Кубики из настолки, две костяшки с полустёртыми точками на гранях, Джек так и унёс с собой из палаты – и с тех пор перекладывал из кармана в карман.

Не на удачу.

Чтобы помнить.

– …больно ты, парень, удачлив.

Сакраментальная фраза всё-таки прозвучала – и куда раньше, чем ожидал Джек, который собирался разочек по-крупному продуть и осторожно ретироваться.

Надо заметить, что если бы игра и впрямь шла честно, без утяжелённых костей, то его выигрыш вовсе не выглядел бы странным: так, с десяток медяшек, две серебряные монеты и один небольшой острый нож, на который Джек положил глаз с самого начала и, заполучив, сразу сунул за голенище.

«Но по их-то расчёту я вообще уже должен был проиграться до трусов, – подумал он обречённо. – Неудивительно, что они сейчас немного недовольны».

Через несколько секунд, послушав, как хрустят кулаки и скрипят отодвигаемые стулья, Джек признал, что «немного» – это трагическое преуменьшение.

Но всё-таки попытался выкрутиться.

– Да разве это везение, приятель? – широко улыбнулся он, призывая на помощь обаяние. – Вон, перед тобой куча серебра – вот это я называю везением, а мне бы при своих остаться. Может, ещё разок сыграем?

Взгляд у наёмника сделался мрачным.

– Сыграем-сыграем. Но сперва ты, пожалуй, выверни карманы. Вдруг у тебя там какой талисман? Нехорошо выйдет.

В карманах было два сухих жёлудя и игральные кости, и за жульнические амулеты могло сойти и то, и другое. Но если б их и не оказалось, то следующим ходом его бы обвинили в том, что он колдун, и Джек это хорошо понимал.

«А ещё говорят, что выигрыш – лёгкие деньги. И кто такое вообще выдумал?»

– Давайте, – легко согласился он, выбирая удобный момент, чтоб драпануть к выходу. Бутылка с вином всё ещё стояла на столе, и если её толкнуть… – А ещё давайте проверим ваши игральные кости: что-то мне показалось, что там одна сторона тяжелее другой, а это, согласитесь, не вполне честно.

– Ах, ты!..

– Ме-е-е!

Истошное козье блеянье застало врасплох абсолютно всех.

Ава – белая молния – прогарцевала через весь зал и с размаху наподдала рожками громиле под зад, а потом взвилась на дыбы – и стукнула передними копытами о пол.

Джеку другого намёка и не надо было.

Он быстро сгрёб со стола свой выигрыш, прихватив, кажется, пару чужих монет – и рванулся к выходу. Плащ на плечах казался легче пушинки и словно бы наоборот помогал держать равновесие. Шаг, другой, третий – вот и порог, вот и улица; облезлая псина брехала, как умалишённая, а пьяница, валявшихся под крыльцом, бранил её на все лады. Из трактира неслись ругательства, в которых поминали дурную скотину, сраное колдовство и, мать его, лёд.

А Джек хоть и бежал со всех ног, но белая козочка неслась ещё быстрей – только копытца сверкали.

Дворами, огородами, по садам, между сараями; впереди маячил белый хвост, гордо задранный, и сыпались периодически искры из-под копыт. Позади сперва слышалась ругань, но, похоже, что погони не было – шум вскоре стих. Ава попетляла по деревне, пока не добралась до здоровенного огорода на самой окраине, где в рядок высилось несколько перекошенных стогов.

Там-то она и остановилась – верней, ухнула с разбегу в сено, побарахталась и вылезла уже в образе человека, злая донельзя.

Очки болтались на одном ухе; в волосах торчала сухая трава.

– Ты… ты дебил, что ли? Не видел, с кем связываешься?

– Видел, – согласился покорно Джек, мысленно признавая, что, пожалуй, немного просчитался. – Они шулеры.

– И? – Ава упёрла руки в бока.

– И я подумал, что мне не помешает хороший нож и немного денег, а там можно аккуратно слинять. Аккуратно не получилось, – признал он, прокручивая последнюю пару партий в голове; по всему выходило, что драпать надо было минут пятнадцать назад, когда он ещё не выиграл серебряную монету. – Да ладно, не переживай. Я не самый хлипкий парень, выкрутился бы. Думаешь, в первый раз?

Ава закатила глаза.

– А если бы у них были волшебные предметы? – спросила она таким противным менторским тоном, что автоматически захотелось не согласиться. Хотя замечание-то было дельным, и Джек мысленно влепил себе оплеуху за то, что упустил из виду такую важную деталь. – Ну, знаешь, верёвка, которая сама связывает пленника? Метательный нож, который летит, пока не достигнет цели? Сапоги-скороходы, в которых можно кого угодно догнать и вообще не запариться? Ещё какая-нибудь хрень?

– Про хрень я не подумал, – примирительно поднял он руки. – Признаю, раскаиваюсь… Что ты там сделала, кстати? – полюбопытствовал он, не удержавшись. – Я думал, нас будут преследовать, но никто, похоже, даже из трактира не вышел.

– Ну ещё бы, я к полу их приморозила, – буркнула она и скрестила руки на груди отводя взгляд. – Теперь в трактир не сунешься, пока торговец их не уломает, и вся эта кодла не двинется дальше… чтоб их великан сожрал. Ну ладно. Знаешь, скажу честно, я давно хотела им наподдать, у них такие шуточки мерзкие, а ещё они жрут в три горла и не всегда платят. Короче, придётся пересидеть здесь несколько часов, а потом я попробую поискать ночлег – ну, если нас не будут ловить.